ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Тучки небесные, вечные странники,
Знали бы вы, беззаботно летящие,
Как надоели все эти избранники,
Все эти выборы ненастоящие,
Все эти рейтинги, все эти имиджи,
Все заверения и обещания...
Ясно ведь: новые будут такими же,
Как предыдущие. Та же компания...
Что же их гонит без тени сомнения
В органы властные, в кресла желанные?
Или на них тяготит преступление,
Или завышено их самомнение,
Или иные наклонности странные?..
Люди устали от боли и ужаса,
Что-то взрывается, что-то ломается,
Призраки смерти над Родиной кружаться -
Но сумашествие не унимается:
Выборы, выборы, выборомания -
Хоть результаты известны заранее;
Всё остальное не стоит внимания -
Чужды им страсти и чужды страдания...
Тучки небесные, что ж это деется?
Нет уже силы сносить потрясения,
Не на что больше народу надеяться,
Нету таких, кто принёс бы спасение.
Треплются, треплются с умными рожами,
О достижениях врут завираются,
Дела не делают так, как положено,
Всё избираются, всё избираются...
Вот и опять - в ожиданьи побед они,
Полного сытого высокомерия.
Что им Россия с великими бедами?
Нет у них Родины, нет им доверия!
ВЕРА
Снова вижу в ночи —
не понять, наяву ли, во сне ли —
две дороги, которым
дано предо мною лежать.
Как по первой пойду —
там дышать на ходу всё труднее.
Как ступлю на вторую —
там легче совсем не дышать...
Я вторую дорогу
спешу обойти стороною,
я по первой бреду
из последних, истраченных сил.
И твой голос родной —
вдалеке или рядом со мною —
слышно мне, к небесам устремлён:
"Сохрани и спаси!.."
Никому не дано
обрести откровенье оттуда,
где молений таких
накопилось — вовеки не счесть...
Не бывает чудес.
Но бывает надежда на чудо.
Упованье на чудо —
не это ли вера и есть?
Помолись обо мне —
перед самым высоким ответом
на всё то, чем я грешен,
и в чём отпущенье просил.
Ну а я о тебе
что ни день уже многие лета
точно ту же молитву
творю: "Сохрани и спаси!.."
И я верю в ответ.
Как пловцу утомлённому берег
вдалеке открывается —
так Провидение нас
сохранит и спасёт —
в наших детях и в детях детей их.
...И ночей моих тени
развеются в утренний час!
ВОСКРЕСЕНИЕ
Ночные волны стали глуше,
В них погружался мрака след.
По водной глади, как по суше,
Шагнул рассвет.
Но полутьма еще держалась,
Где был ивняк особо густ,
Не отступала и сражалась
За каждый куст.
Она бродила, тычась слепо
В прибрежный ил, в росистый бор,
И загораживала небо
До крайних пор.
У дня и ночи на границе
Туман ютился, будто дым,
Но мир багряной плащаницей
Алел над ним.
То знаки солнца просочились
Из пробуждавшихся небес —
И силы вражьи расточились,
И Он — воскрес!
ЧУЖОЕ ГОРЕ
Чужое горе постучалось
В моё весёлое окно.
Я за окошко подал жалость -
Осталось горе всё равно.
Забросив срочную работу,
На гостя позднего сердит,
Я протянул ему заботу -
А горе вновь в глаза глядит.
Спеша покончить со свиданьем,
Уже вздыхая тяжело,
Ему я подал состраданье -
А горе всё же не ушло.
Стою и я, а сердце споря
С расудком, мечется в груди.
Ну чем ещё помочь мне горю?!
И я сказал ему: - Входи!
ПРОВОДЫ
Наш поезд уходил ночной порою,
Такой отъезд и прежде был не раз,
И дочка с мужем на пустом перроне
Вполне привычно проводили нас.
Но, как всегда бывает на вокзале,
Когда вагон закроет проводник, —
Казалось, что всего не досказали
Они и мы в прощальный этот миг...
И через час, на остановке новой,
Они опять махали у окна —
Сюрприза ради в темноте рисковой
Наш поезд на машине обогнав!
— Ну, вы даёте! — мы их пожурили,
Хотя не стали радости скрывать:
Они — что так прекрасно пошалили,
А мы — что "повстречали" их опять!
Что расставанье — это скоротечность,
И что сейчас, под их счастливый смех,
Пронзила нас та славная беспечность,
Что в молодости всё же есть у всех...
Прекрасен мир, где сквозь и мрак, и морось,
На виражах любых житейских трасс
Мы мчимся вдаль, не сбрасывая скорость,
И наши дети обгоняют нас!
ПИСЬМО ДОМОЙ
Мне земля эта вся — отрада,
Я на ней — как в родном дому.
С полуслова и с полувзгляда
Полюбилась — но почему?
Да, прекрасна, но это все же —
Не открытие для меня.
И другие неплохи тоже,
Отчего же она — родня?
Разобраться пытаясь в чувствах,
Я набрел на простой ответ:
Твоя бабушка — белоруска.
Так не в этом ли и секрет?
Пусть и дочь ее — украинка,
Пусть и русским отец твой был —
Белорусская та кровинка
Не пошла в тебе на распыл.
Отложилась душа народа,
Стала сутью твоей земной,
А за долгие наши годы —
Поделилась ты ей со мной.
Вот такое случилось чудо.
Мир чем далее — тем родней.
И люблю я тебя отсюда,
Оказалось, еще сильней!
РЯБИНА
Ломая планы, встречи, даты
И отменяя все дела,
Опять больничная палата
Неумолимо позвала.
Больница — грустная страница,
А за окошком, как на грех,
Рябин багряные зарницы
И долгожданный первый снег.
Но там, за снегом и за речкой
Огнями полночи хмельной
Сгорает город бесконечный
В горячке долгой и больной.
В нём всё кого-то выбирают,
В нём веселится сытый сброд,
А он неслышно умирает
Уже который день и год...
Он задыхается от смога,
Он в тромбах пробок день и ночь.
Но не пришлёт страна подмогу —
Ей тоже некому помочь...
О, наша Родина больная,
Не птичий грипп — крыло чумы
Простёрли недруги над нами
И правят пир под сенью тьмы,
По захолустьям и столицам
Вершат неправедный обряд...
Но вечно это не продлится —
Уроки жизни говорят.
Той жизни, где не раз во мраке,
Осилив немощи излом,
Мы поднимались, как в атаке,
Сминая орды и рейхстаги,
И знали твёрдо об одном:
Рябины, алые, как стяги,
Нам верно светят за окном!
***
Крепка брехня, и танков новых нету.
И самолётов, и подлодок нет.
Стоят в строю советские ракеты,
которым двадцать или тридцать лет.
И если мы смогли недавно быстро
развеять на Кавказе чёрный дым –
в том нет заслуг армейского министра:
пока он чаще лупит по своим!..
Когда страну на клочья разорвали,
когда ублюдки предали Союз,
врагам казалось: мы – отвоевали,
и каждый русский скажет им: сдаюсь!..
Но это вряд ли. Разве что у трона,
где лизоблюдски топчется толпа,
опять воспрянет пятая колонна,
едва учуяв смуты времена.
Не так ли ныне? Кризис, катаклизмы –
и тут же, под шумок метя хвостом,
ползучий ренессанс либерализма
опять нахрапом прётся в русский дом.
Мы только из дверей его турнули,
а он в окошко внаглую полез.
Мы поплотнее окна запахнули –
а эта тварь в трубу скользит, как бес…
ЦВЕТЫ ЗЛА
"Революция роз - каштанов",
Из питомников за бугром,
Разрастаются на майданах,
Но не пахнут они добром.
"Демократы" в одеждах "наци"
За монеты, жратву, вино
Тусоваться и бесноваться
Навострились уже давно...
Растоптали весёлой сворой
И Союз, и Балканский мир,
И устроят, похоже, скоро
Для России подобный пир!
Кто им будет в Кремле перечить,
Если Джордж - это "друг Москвы"?
...Ну, а дальше к такой же встрече,
Знать, готовьтесь, сябры, и вы.
Только верю, что здесь пройдохам
Не взметнуть шутовских знамён,
В Беларуси - своя эпоха,
Свой порядок и свой закон!
В вихре вражеской свистопляски
Белорусские мужики
Не заморские чтут указки -
А Евангелие от Луки!
НАШ ПУТЬ
У Бреста, где граница,
Застрял надолго поезд.
Сосед в купе браниться,
Он вспыльчив и напорист:
- Как странно всё в России!
Затор - среди дороги?
То в гости пригласили,
То держат на пороге...
Я говорю: - Всё просто,
И пауза законна.
Обычно тут колёса
Меняют у вагонов.
Такая, брат, морока,
Поскольку в целом мире
Железная дорога
У нас намного шире...
Сосед и верит вроде,
И удивлён к тому же:
Выходит, что в Европе
У них дороги - уже?!
Внушаю иностранцу:
- В России, в Беларуси -
Огромные пространства,
Так было и в Союзе.
И всё у нас - крупнее,
И всё у нас - серьёзней.
Лишь в нынешнее время
Достали злые козни...
Никак не разберёмся:
Что с нами совершили?..
Но мы ещё прорвёмся.
У нас дорога - шире!
"ПОДЗЕМКА"
Было наше метро — как праздник,
Стало — пристанью панихид.
Светофором кроваво-красным
Путь в тоннеле закрыл шахид!
Ну а тут еще хор газетный,
Теле, радио — все подряд
Мрачно кличут метро — "подземкой"
На какой-то заморский лад.
Не "подземка" в Москве, ребята,
Не канава для сточных вод.
Эти чудо-дворцы когда-то
Вдохновенно возвел народ!
Но швырнули красу на гибель,
Сдали Родину на позор —
Те, кто люто ее на дыбе
"Реформирует" до сих пор.
"Голосуйте за президента!"
Голосуйте еще дружней,
И спускайтесь опять в "подземку",
Но навек не останьтесь в ней…
Голосуйте за генералов,
За чиновников "силовых".
Знать, работы уже не стало,
Коль в политику тянет их…
Видно, нет уже ни "Норд-Оста",
Ни войны беспробудных лет,
Ни горящей "Автозаводской",
Ни скорбящей России нет…
Лишь награды, чины, презенты,
Лишь карьерная чехарда.
… Ох, какая ж их ждет "подземка"
После Праведного Суда!
ШТУРМ
То ли подул норд-ост.
То ли завыл зюйд-вест.
То ли Москва — блокпост.
То ли осадный Брест.
Так же в ночи идут.
Так же таят лицо.
Так же зовут Иуд.
Так же берут в кольцо.
Сдайся! — лютует враг.
Сдайся! — предатель рад.
Сдайся! — вползает страх.
Сдайся! — грохочет ад.
Гибель сулит бандит.
Гибель сковала зал.
Гибель несет пластид.
Гибель глядит в глаза.
Что же, нельзя помочь?
Что же, сгорим в огне?
Что же, Кремлю невмочь?
Что же, не быть стране?
Русский, готовь ответ.
Русский, ударил час.
… Русский идет рассвет.
Русский встает спецназ!
Значит, судьба права.
Значит, не пала честь.
Значит, стоит Москва.
Значит, Россия — есть.
РУБЕЖ
Стоим на стыке двух столетий,
Чей бег — вода.
В былом — отцы, в грядущем — дети,
А мы — когда?
Историк видит нас примерно
В какой поре?
Двадцатым будем, двадцать первым
Или — тире?..
Преградой станет иль наградой
Нам Рубикон?
Но слышен Голос где-то рядом,
Невидим он:
"В какой бы век ни относила
Времён река,
Всё — суета. Была б Россия
Во все века".
|
