Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (1904-1969)


И.Н. Голенищев-Кутузов
      Филолог, поэт, крупный специалист по романской и славянской филологии и сравнительному литературоведению, автор трудов о Данте, ренессансных литературах Западной и Восточной Европы, о славянском Возрождении. Правнучатный племянник М.И. Кутузова, сын Таврического губернатора. Родственником ему приходился также известный русский поэт 1870-х – 1890-х годов Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848-1913). С 1920 года Илья Николаевич в эмиграции. На родину возвратился в 1955 году. Приобрел широкую известность, как учёный и переводчик, однако большинство его работ были изданы посмертно. Наиболее известна его биография Данте, изданная в ЖЗЛ.
     Писать стихи Голенищев-Кутузов начал в 1923-1924. Первая серьезная публикация - в сборнике "Гамаюн" (Белград, 1924). В разное время печатался в эмигрантских журналах, в парижских сборниках "Союза молодых поэтов", в газетах "Россия и славянство" и в других изданиях. В 1935 году, в Париже вышел единственный стихотворный сборник Голенищева-Кутузова "Память", предисловие к которому написал Вячеслав Иванов. После 1938 года, как оригинальный поэт почти не печатался, хотя стихи писал до конца жизни.
      Скончался И.Н. Голенищев-Кутузов 26 апреля 1969 года в Москве, похоронен на Переделкинском кладбище.


Cтихотворение И.Н. Голенищева-Кутузова

                                   
                              ОСЕНЬ

Отрадна тишина скудеющих полей.
Как низко облака скользят по небосводу.
Покоясь, как в гробу из тонких хрусталей,
Душа усталая погружена в дремоту.

Безмолвья хладного нарушив строгий строй,
Звучат мои шаги. И кажется все проще,
Как в сновидении. Привычною тропой
Иду к редеющей, златисто-рдяной роще.

Полубеспамятство. Прохлада. Пустота.
Лишь напряженнее в дремоте ощущенья.
И сердце разорвет случайного листа
Едва приметное, чуть слышное паденье.

                          1920-е годы                              


Могила И.Н. Голенищева-Кутузова


могила И.Н. Голенищева-Кутузова, фото Двамала, май 2013 г.



Фото старого памятника на могиле


могила И.Н. Голенищева-Кутузова, фото Алексея1, 1.8.09



Ещё стихи И.Н. Голенищева-Кутузова


                    ***

Древний помещичий сад,
Звук отдаленной свирели.
Тихий в душе аромат
Яблочной прели.
В зарослях стынущий пруд.
Рыбы, уснувшие в тине.
Тонкую пряжу прядут
Парки на желтой куртине.
Памяти легких шагов
Музыка в сердце слабеет.
С опустошенных лугов
Ветер медлительно веет.
Вспомни, вернись и взгляни:
Дремлет ампир деревянный.
Первоначальные дни
Юности странной…
Только в изгнаньи моём
Раны перстами закрою.
Полнится дней водоем
Облачной, мутной водою.

             1920-е годы



                    ***

Бежит ковыль, трепещут травы,
Струится тишь, лишь вдалеке
Лиманы, зыбкие, как лавы,
Застыли солью на песке.
Как будто ни войны, ни смуты,
Здесь ветр не рыскал никогда,
И те же солнечные путы
Связуют сонные года.
И мнится там, за той юдолью.
Где дух в цепях степной тоски, 
Идут за перекопской солью
Украинские чумаки.

                        1924 


                ЗАВЕТНАЯ ПЕСНЬ

                         Л.М. Роговскому

Как над морем летят облака,
Так над вечностью мчатся века.
И приходят, уходят, и снова спешат,
Роковой ускоряя возврат.
Только тот, кто не спит, кто вступил в договор
С неизбывными духами гор,
И глубоких морей, и бескрайних равнин,
Будет в мире не раб – властелин.
И пред ним разомкнется отеческий круг
Зачарованных встреч и разлук.
И он будет беспечен и вечен, как свет,
Улыбаясь течению лет.
 
                             1929 

 
                    ***

                  Л.М. Роговскому

Не говори о страшном, о родном,
Не возмущай мои тысячелетья.
Ещё болею повседневным сном,
Которого не в силах одолеть я.
Так средь азийских кочевых племен
Плененному наречием гортанным
Заложнику певучий снится сон
О языке родном и богоданном.
        
                           1930


                    ***

Шестикрылая мучит душа
Безнадежно двурукое тело.
Дальнозоркое сердце, спеша, 
Покидает родные пределы.
Разум мерит вседневный обман;
Прорастает сознание глухо.
Только знаю – придет Иоанн,
Переставить светильники духа.
 
                           1930


                   КОЛИЗЕЙ

Вячеславу Иванову
Здесь кровью изошла мечта
О мире царства мирового.
Стою один в тени креста,
Наследник ужаса былого.
Восставший в небе Дискобол
Швырнет в мой крест луною медной,
И отзовутся холм и дол
Осанной демонов победной:
Совиный вопль и лисий лай,
И вой встревоженной волчицы…
Всё замерло; лишь неба край 
Смущают беглые зарницы;
Лишь чудится – среди разрух,
Полусмесившись  с рыжей глиной,
Отсталый демон или дух
Встает осклабленной руиной.
Вдали, над мороком теней,
Там, над ареною позорной,
Как бы победней и ясней
Сияет крест нерукотворный.

                         1930


                    ***

Торжественную, избранную скудость
Возлюбленных полей
Как позабыть? К чему иная мудрость?
Иных земель елей!
Меня тоска сжигает родовая,
И путь окольный – пуст.
О да не минет чаша роковая
Усталых уст

                          1931


                    ***

Вокруг волос твоих, янтарней меда,
Уже давно мои витают пчелы.
И сладостная тихая дремота
Нисходит в опечаленные долы.
И золотая юная комета
Там, в небесах яснеющих пылает.
Душа плывет в волнах эфирных света,
В твой сонный мир незримо проникает,
И мы плывем – легчайшее виденье –
Очищенные огненною мукой,
Как две души пред болью воплощенья,
Перед земною страшною разлукой.
 
                         1932 


                    ***

От тебя, как от берега медленно я отплываю,
Уходя в океан безнадежных времен,
И твой образ, твой голос навеки, навеки теряю,
Но звездою утраты одинокий мой путь озарён.
Так от смутного берега непримиримой отчизны
Отходил я когда-то в ещё непонятную даль,
Чтобы годы и годы скитальческой горестной жизни
Очищали потери, и трижды святила печаль.
Так когда-нибудь в час непоправимой разлуки
Я навеки отчалю от милой земли голубой,
И, как крест над вселенной, созвездий расширятся руки,
И я всё обрету в отреченье и буду навеки с тобой.
                                 
                                             1933


                   ***

Прошли года с поспешностью хромой.
От тысячи пожаров легковерных
Лишь легкий дым. И умер я душой
Для слов возвышенных и лицемерных.
В моей душе ликует скорбный стих,
Как зарево над черным пепелищем,
Пока друг друга мы, как прежде, ищем
И отражаемся в глазах чужих.
 
                            1934 


                    ***
 
Тот, кто увидел предел
Мудрости шаткой,
Тот, кто вполне овладел 
Лирою краткой,
Мир не отвергнет, о нет,
Знающей горькой улыбкой,
Жалостью к людям согрет
Нежной и зыбкой.
    
                    1936 


                    ***

Двадцать лет по лестницам чужим,
Двадцать лет окольными путями
К цели неизвестной мы спешим.
Наш народ давно уже не с нами.
Он велик, могуч и молчалив.
Хоть бы проклял нас, но нам ответил.
Мы забыли шум родимых нив.
Всуе трижды прокричал нам петел.
Отреклись мы от родных глубин
И прервали связь святую сердца.
Дожили до роковых седин
С кличкой иностранца, иноверца.
Чем отверженности смыть печать,
На какую смерть идти и муку,
Чтобы сердцем снова ощущать
Круговую верную поруку?
 
                          1938 


                    ***

В моих не последних, татарских,
Ещё не крещенных глубинах
Над пеплом усадьбы барской
Слышится свист Соловьиный,
Мне видится дикое поле,
Дотла сожженные села,
О, вольная воля,
Разбойничьей песни весёлость!
Во мне пламенеет, клубится
Вся страсть возмущенной стихии – 
Я больше не в силах скрыться
От страшного зова России.
   
                          1938 


                    РОДИНЕ

Только ты. Отягчаются веки
Долгожданной слезой.
Только ты – и певучие реки
Вновь текут предо мной.
И со мной - колыханья, мерцанья
Уходящих годин,
Словно не было вовсе изгнанья
И досрочных седин.
Словно грудь эта только дышала
Первых дней глубиной,
И душа только звукам внимала
Древней песни степной.
  
                        1938


                    ***

Есть сила грубости. Передушить
В объятьях газовых германских камер,
Повесить сильных, слабых заушить,
Чтоб голос правды изнуренной замер.
Над грудою окровавлённых тел,
На кладбищах униженной Европы
В кромешной тьме ты ощупью хотел
В достойный мир найти святые тропы.
Есть сила нежности. Она с тобой,
В твоей душе измученной, усталой,
Вот Ариэль в пустыне голубой,
Легчайший, пролетел над розой алой.
И никнут стены тонкие долин,
И детский смех звучит среди руин
 
                             1943 


                     ***

За это одиночество
И эту тишину
Отдам я все пророчества,
Сердечную весну.
И полдня прелесть сонную,
И тела древний хмель,
И полночи влюбленную
Двужалую свирель.
Томленье недостойное
Я в сердце победил
И слушаю спокойное
Течение светил.
К чему любви пророчества,
Душа, как сны, вольна,
Такое одиночество,
Такая тишина.

       Стихи И.Н. Голенищева-Кутузова (кроме первого, взятого с http://imwerden.de/), приводятся по книгам: «Мы жили тогда на планете другой». Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990, том 3. М.. Московский рабочий. 1994. Вернуться в Россию стихами. 200 поэтов эмиграции. М., Республика. 1995.

Все материалы предоставил Алексей1


На Главную страницу О сайте Сайт разыскивает
Ссылки на сайты близкой тематики e-mail Книга отзывов


                              Страница создана 3 августа 2009 г.      (28)